Прогуливаясь по улице, я замечаю цветочный горшок, который падает из окна и угрожает упасть на другого прохожего. Хотя я и мог бы спасти его, просто громко предупредив об опасности, я сохранил молчание. Ожидаемые издержки несчастного случая высоки, а издержки моих мер предосторожности, которые могли бы предотвратить его, ничтожны. И все-таки я не несу ответственности. Результат кажется не соответствующим формуле Хэнда, поскольку, если бы трансакционные издержки не были чрезмерно высокими, подвергавшийся опасности прохожий определенно заплатил бы мне достаточно, чтобы преодолеть мое нежелание издать предостерегающий крик.

Поэтому привлечение меня к ответственности, как может показаться, увеличит ценность. Этот тезис справедлив даже в том случае, когда попытка предостережения или спасения может подвергнуть опасности спасителя, при условии, что эта опасность (а стало быть, ожидаемые издержки мер предосторожности) меньше опасности терпящего бедствие (а стало быть, ожидаемые издержки несчастного случая) и что жизнь жертвы по меньшей мере столь же ценна, сколь и жизнь спасителя.

Хотя очевидец не стал «причиной» несчастного случая, казуальные концепции играют лишь побочную роль в экономическом анализе неумышленного причинения ущерба. Но они имеют отношение к делу в следующем смысле. Причинность определяет набор потенциальных ответчиков: тех, кто в том или ином смысле стал причиной ущерба, нанесенного истцу. Поскольку множество тех, кто мог предотвратить ущерб, этими рамками не ограничивается, на практике должно быть трудно ограничить ответственность «добрых самаритян» теми, кто действительно мог предотвратить ущерб с разумными издержками.

Другое экономическое возражение против ответственности «добрых самаритян» состоит в том, что она сделала бы более дорогостоящим пребывание в ситуации, когда кого-либо могут позвать на помощь, и увеличение издержек могло бы сократить число потенциальных спасителей — хороший пловец стал бы избегать людных пляжей. Может показаться, что ответственность должна возлагать издержки только на того, кто из-за возможности ответственности не предпринял попытку спасения, — и альтруисты избегут издержек. Но это сомнительно по двум причинам.

Во-первых, даже альтруист хочет иметь в кризисный момент право выбора, предпринимать или нет попытку спасения, которая может быть опасной для него; он не хочет принуждения со стороны закона. Во-вторых, одной из выгод, которую получает человек, будучи альтруистом, является общественное признание. Об этом свидетельствует то, что лишь незначительная доля пожертвований в благотворительные фонды является анонимной.
Ответственность устранила бы эту выгоду, так как спаситель уже не смог бы доказать, что его мотивом был альтруизм, а не правовые санкции за отказ от попытки спасения.

Более серьезное возражение против неприсуждения ответственности заключается в том, что это подразумевает, что потенциальные спасители не являются также потенциальными жертвами (теми, кому необходимо спасение). Если они являются таковыми, то отрицательные стимулы к нахождению в месте, где можно быть привлеченным к ответственности за отказ от спасения, могут быть компенсированы увеличением безопасности потенциальных пострадавших в таком месте, если существует правовая обязанность спасения.

Если компенсация полная, то на пляже будет столько же потенциальных спасителей, сколько было бы в случае отсутствия обязанности спасения. Однако если спасителей не станет больше, то не ясно, каковы выгоды от введения обязанности спасения.