Интересной проблемой взаимного согласия является односторонний контракт. Я предлагаю 20 долл. за возврат моего потерявшегося кота. Не происходит никаких переговоров с потенциальными «возвращателями», нет никакого принятия моего предложения в общепринятом смысле. Однако тот, кто слышит о вознаграждении и приносит моего кота, имеет юридически обоснованную претензию на вознаграждение; его согласие с условиями предложения трактуется как принятие предложения.

Это правильный результат, поскольку он обеспечивает максимизирующую ценность трансакцию. Кот стоит дороже 20 долл. мне и дешевле 20 долл. нашедшему его, таким образом, обмен денег на кота повышает общественное благосостояние.

Более труден вопрос о том, должен ли нашедший кота, как полагает большинство судов, иметь точную информацию о моем предложении, чтобы юридически обоснованно претендовать на вознаграждение. Юридический довод — скорее формальный, чем практический, — состоит в том, что принятие предложения требует знания его содержания. Экономическая проблема состоит в том, будет ли возвращение потерянной собственности стимулироваться или осложняться привведении правила, требующего непосредственного ознакомления с предложением вознаграждения за возврат.

Следует различать между человеком, побуждаемым к поиску потерянных вещей знанием о вознаграждении за их возвращение, и человеком, который не тратит усилий на поиск, но может возвратить потерянную вещь, если случайно' найдет ее, зная о том, что за это он, возможно, получит вознаграждение. Правило, требующее непосредственного ознакомления с предложением, лишит стимулов последнего (если и только если он знает об этом правиле и если он не альтруист), но в то же время будет стимулировать активного «искателя», так как снизится вероятность того, что его конкурент, случайно нашедший вещь, возвратит собственность, если найдет ее первым.

Тогда возникает вопрос о том, будет ли рост числа возвратов со стороны активных искателей превышать уменьшение возвратов со стороны тех, кто находит вещи случайно. Активные искатели встречаются реже, чем случайные, но сколько «случайных искателей», которые по определению не знают о вознаграждении, лишь о его вероятности, действительно станут утруждать себя возвратом найденного?

Если им дать право претендовать на любое предлагаемое вознаграждение, то это едва ли приведет к значительному росту числа возвратов с их стороны. В то же время это не слишком охладит пыл активных искателей. Возможно, никакое правило не приведет к увеличению числа возвратов. В этом случае правило, которое требует непосредственного знания предложения, сокращая число судебных претензий, более предпочтительно как менее дорогостоящее, т. е. более дешевое для судов, а также для владельцев потерянных вещей, так как позволяет им практиковать определенную форму ценовой дискриминации (объясните).