Летом 2003 г. тогдашний премьер-министр Тони Блэр признал, что министры британского правительства, возможно, слишком «менеджеры» и «технократы» в совершенствовании государственных учреждений. Другой официальный представитель его кабинета сказал, что акцент на цели и поставки надо сбалансировать с ценностями лейбористской партии. Неясно, что он имел в виду, зато понятно, что британскому правительству известно: государственный сектор не улучшается.
Отвечая на вопросы о достижениях в реформировании общественного сектора, министры обычно подчеркивают рост инвестиций. Больше денег для сотрудников — больше человеческих ресурсов: учителей, полицейских и социальных работников. Больше затрат на специальные проекты, прежде всего в области информационных технологий. В то же время министры весьма неохотно признают, что рост инвестиций не меняет результаты и склонны винить в этом кого угодно, кроме самих себя. Они доказывают, что в общественном секторе

доминируют интересы производителей, не откликающихся на нужды людей. Британское правительство полагает, что менеджерам учреждений общественного сектора нужна встряска, включая мотивацию для устранения недостатков, с помощью, например, аттестации всех руководителей снизу доверху. Министры и другие правительственные чиновники грозят руководителям этих учреждений всяческими карами вплоть до самых решительных*, если те не начнут действовать.
Демонстрируя свою непоколебимую веру в эффективность административно-командных методов, министры британского правительства полагают, будто менеджерам государственных учреждений нужны «кнопки» и «рычаги», нажимая на которые ими будут управлять из центра те, кто знает, как следует поступать в том или ином случае. Повествуя о своих разочарованиях в попытках модернизации государственного сектора, Тони Блэр сказал знаменитую фразу: «Теперь я знаю, каковы пределы возможностей правительства». Но, говоря о своих неудачах и о тех шрамах, которые они оставили в его душе, премьер-министр забывал признать: существо проблемы заключается в ошибочности применяемых его правительством методов. Никакие успешные преобразования теоретически и практически невозможны, если они опираются на навязываемые сверху субъективные представления отдельных лиц, использующих всю иерархию государственного управления. Те, кто должен стать агентами перемен, озабочены только решением своих вопросов. Фокус их усилий следует направить в другую сторону — на работу.
Сознавая, что перемены с помощью приказов из центра и контроля их выполнения терпят неудачу, британское правительство в настоящее время пытается провести в жизнь идею предоставления большей свободы и самостоятельности тем организациям, у кого лучшие показатели и кто сможет сам определять, как добиваться результатов. Но это — не принципиальные перемены. Чтобы добиться «заслуженной автономии», как теперь говорят министры, этим учреждениям надо сначала продемонстрировать соответствие требованиям, которые сами по себе препятствуют повышению результатов. Менеджеры этих учреждений обречены на «махинации», чтобы обрести свободу. Да и какая же это свобода!
Правительство должно нести прямую ответственность за состояние государственных учреждений и качество услуг, предоставляемых ими гражданам. И действительно британские министры просят избирателей судить о них именно с этой точки зрения. Но они несвободны. Они не могут отменить показатели или прекратить мониторинг достижений. Эта дилемма неразрешима в рамках существующей парадигмы государственного управления. Иллюстрацией может служить тот факт, что министры британского правительства сами попались в подстроенную ими же ловушку, пытаясь совместить стандарты на требования к учреждениям, занятым на переднем крае, со стремлением делегировать им полномочия. В результате они говорят: «Вы наделены полномочиями, которых, конечно же, у вас нет». Упомянутые стандарты сами по себе — только часть проблемы. Подобно административно-командным управленцам в частном секторе, правительство не может видеть, что, ограничивая делегирование полномочий, оно только укрепляет то, что хочет реформировать.