Летом 1998 года произошло невероятное.
"Рынок быков" 1990-х годов на Уолл-стрит выглядел уставшим. Какой-то одной подавляющей проблемы не было — гнетущее настроение обусловила серия тревожных событии. Это и спад деловой активности в Японии, и возможная девальвация денежной единицы в Китае, и борьба американского президента с начатой против него процедурой импичмента. Затем подоспели новости из России: развивающийся рынок, который всего двумя годами ранее был самым динамичным в мире, поразил дефолт — невыполнение своих денежных обязательств. Это предвещало серьезные проблемы западным банкам и торговцам долговыми обязательствами, а некоторые из них, как выяснилось позже, уже тогда вплотную подошли к банкротству. 4 августа промышленный индекс Доу-Джонса упал на 3,5%. Через три недели, когда ситуация в России ухудшилась, котировки акций вновь снизились, уже на 4,4%. 31 августа — очередное падение, на 6,8%. Здесь уже пошатнулись и другие рынки: банковские облигации обесценились на треть по сравнению с правительственными. Для многих инвесторов все эти события оказались не только шокирующими, но и совершенно непонятными. Их охватила паника, нелогичная и непредсказуемая; "кульминацией

распада" назвал ситуацию один аналитик в интервью газете Wall Street Journal Другой тоже не добавил оптимизма: "Инвесторам может и жизни не хватить, чтобы вернуть некоторые из этих потерь".
Произошло слишком много тягостных событий, которые не мог переварить обычный рыночный менталитет. Сегодня мы знаем, что Международный валютный фонд помог России, Федеральная резервная система стабилизировала Уолл-стрит, а "рынок быков" протянул еще несколько лет. Август 1998 года, опять-таки с точки зрения обычного рыночного менталитета, просто никогда не должен был случиться; согласно стандартным моделям финансовой отрасли, последовательность событий была чрезвычайно маловероятной, практически невозможной. Стандартные теории, изучаемые студентами в бизнес-школах по всему миру, давали следующую вероятность коллапса 31 августа: одна двадцатимиллионная. Такой исчеза-юще малый "шанс прогореть" выпадет, если ежедневно торговать ценными бумагами в течение почти ста тысяч лет. Однако вспомним, что за один только месяц произошло три подобных обвала. Вероятность такого стечения обстоятельств вообще трудно представить из-за ее ничтожности: приблизительно один шанс на 500 миллиардов. Несомненно, август 1998 года оказался-таки чрезвычайно неудачным, экстраординарным, сверхесте-ственным, чего никто не мог предвидеть. Говоря языком статистики, данное событие было "выбросом", намного, намного, намного и еще раз намного удаленным от обычных ожиданий торговли ценными бумагами.