Некоторые корпорации совершают действия, которые представляются безнравственными влиятельным группам нашего общества, и критики убеждают инвесторов в том, что они не должны покупать или держать соответствующие акции. Если инвестор — отдельный индивид, то его решение о следовании этим советам является сугубо личным и не создает проблем правовой политики. Но предположим, инвестором является менеджер пенсионного фонда или университетского благотворительного фонда, имеющий обязательства доверительного собственника перед бенефициариями управляемого им инвестиционного фонда.

Должен ли он практиковать «социально ответственное» инвестирование, исключая из своего портфеля ценные бумаги компаний, которые были замечены в половой или расовой дискриминации, или, как в случае пенсионного фонда для городских работников, инвестируя слишком много (с точки зрения обычных инвестиционных принципов) в ценные бумаги муниципалитета?

Мы не будем затрагивать этические проблемы и рассмотрим только экономические последствия социального инвестирования. Во-первых, фонд понесет административные расходы, подобные тем, которые должны нести торгующие акциями, по выявлению фирм или государственных структур, ценные бумаги которых будут либо исключены из портфеля, либо с избытком включены в него. В результате этого снизится чистый доход бенефициариев фонда. Во-вторых, если «благонадежные» и «неблагонадежные» фирмы (или иные организации) не являются более или менее случайной выборкой из совокупности возможных инвестиций и не составляют в целом лишь небольшую часть всех инвестиционных возможностей, то социальное инвестирование приведет к недостаточной диверсификации портфеля. Поскольку инвестор не получает компенсации за недостаточную диверсификацию своего портфеля, ожидаемый доход портфеля не будет увеличен, чтобы компенсировать бенефициариям несение большего риска.

Однако отметим, что теория финансов не предсказывает, что применение принципов социального инвестирования приводит к сокращению ожидаемого дохода инвестора, за исключением суммы дополнительных административных издержек. Доход с поправкой на риск будет ниже, если имеется недостаточная диверсификация, но доход (перед вычетом административных расходов) без поправки на риск не будет ниже. Не важно, являются ли благонадежные или неблагонадежные фирмы более или менее прибыльными, чем в среднем. Цены их акций будут снижены или повышены, чтобы представлять одинаково прибыльные инвестиции по отношению к другим, а не из соображений формирования портфеля для не расположенного к риску инвестора.

Поскольку социальные инвесторы едва ли будут тратить много денег на выяснение того, какие ценные бумаги исключить из портфеля или с избытком включить в него, основным экономическим следствием социального инвестирования будет недостаточная диверсификация. Это небольшая проблема, если лишь немногие корпорации объявлены неблагонадежными, но потенциально серьезная, если таких корпораций много. Она может быть особенно серьезной при социальном инвестировании, ориентированном на предпочтение местных компаний.

Когда города и неблагополучные регионы страны сталкиваются с затруднениями при выполнении своих обязательств по отчислениям в пенсионные фонды, доверительные собственники этих фондов испытывают давление со стороны властей, принуждающих их к покупке ценных бумаг. Это давление может привести к значительной потере диверсификации — слишком значительная часть средств пенсионного фонда окажется в одной очень рискованной «корзине». Но этот анализ неполон. Фонд должен оценить соотношение между недостаточной диверсификацией и сокращением пенсионных поступлений в случае отказа от поддержки городских властей покупкой большего количества их ценных бумаг, чем нужно с позиций теории финансов.