Даже если с момента подписания контракта не произошло ничего, что сделало бы его выполнение экономически невыгодным, освобождение от обязательств может быть разрешено, если не соблюдено положение, согласно которому выполнение контракта должно приводить к максимизации ценности, а также тогда, когда показано, что тот, кому дали обещание, стимулировал его получение путем обмана.

Но предположим, что тот, кому дали обещание, не лжет, но и не открывает известную ему информацию, которая, будучи сообщенной давшему обещание, провалит сделку. В деле Laidlaw против Organ торговец в Новом Орлеане по имени Орган, узнан о Гентском договоре (по которому была закончена война 1812 г.) до того, как он стал известен публике, заказал большую партию табака у фирмы Laidlaw по некоторой определенной цене.

Когда общественность узнала о договоре, положившем конец морской блокаде Нового Орлеана британцами, дена табака выросла на 30-50%, и Laidlaw попыталась отменить сделку. Верховный суд отказал ей в этом. Если бы Орган, делая заказ, сообщил Laidlaw о подписании договора, то фирма настояла бы на более высокой цене. Поскольку для Органа ничего не стоило сообщить информацию, которой он уже обладал, может показаться, что решение Верховного Суда просто принесло ему неожиданную прибыль. Но это не так.

Хотя однажды полученную информацию можно с достаточно небольшими издержками сообщить другому лицу, издержки ее первоначального получения могут быть высоки. Если не давать людям возможность получать выгоду от информации путем сохранения ее в тайне, у них не будет стимулов добывать эту информацию первымит, в результате чего общество проигрывает. Конечно, этот аргумент весьма слаб, если информация держится в секрете постоянно, но Орган не делал этого. Сделав заказ у Laidlaiv и тем самым увеличив спрос на табак, он стимулировал увеличение цены, хотя и не настолько, насколько она увеличилась при полном раскрытии информации.

Процесс приспособления цены к информации об окончании войны начался раньше благодаря сделке Органа. У него не было бы стимулов начинать этот процесс, если бы он не мог получить прибыль от сокрытия некоторой части располагаемой им информации, — остальная часть, однако, отразилась на рыночной цене.

Более того, если нет обязанности раскрывать информацию в случае с термитами, покупатель будет инвестировать в проведение проверки на наличие термитов или вести переговоры по поводу включения в контракт положения, гарантирующего отсутствие термитов в доме. Этих издержек можно избежать путем возложения на продавца обязанности раскрытия информации, которую он получил без издержек. Это еще один довод в пользу запрещения обмана со стороны продавцов: сокращение расходов на защитные меры, которые покупатели должны предпринимать в отсутствие правовой защиты от искажения информации о товаре.

В примере с термитами мы попадаем в область обмана потребителей, который часто считается более серьезной проблемой, чем обман в коммерческих контрактах, так как существует неравенство в ресурсах и компетенции между продавцом и покупателем при продаже потребительских товаров. Но если покупатель-фирма считается достаточно компетентным, так как он специализируется на покупке товаров, которые используются в его бизнесе, то потребитель является специалистом в покупке потребительских товаров. Более основательным доводом полагать, что обман — более серьезная проблема для потребительских, чем для торговых трансакций, является трудность выработки эффективных правовых средств, когда оспариваемые выгоды невелики.

Усилия правовой системы по преодолению этой проблемы обсуждаются далее в этой книге. Однако читатель должен заметить, что многие случаи обмана потребителя, например при покупке дома или автомобиля, подразумевают достаточно высокие выгоды, чтобы судебное разбирательство было уместным.