Предположим, что вытяжка гипофиза весьма дефицитна по отношению к спросу и потому весьма дорога. В бедной семье есть ребенок, который станет карликом, если не получит некоторого количества вытяжки, но семья не может позволить себе заплатить требуемую цену даже в том случае, если займет деньги в счет будущих заработков ребенка, которые он будет получать при нормальном росте, так как величина этих заработков за вычетом потребления меньше цены вытяжки. В богатой семье есть ребенок, который будет иметь нормальный рост, но вытяжка добавит ему несколько лишних дюймов, и его родители принимают решение купить некоторое количество вытяжки гипофиза. В том смысле понятия «ценность», который используется в этой статье, вытяжка гипофиза имеет большую ценность для богатой семьи, чем для бедной, поскольку ценность измеряется готовностью платить; но вытяжка должна принести большее удовлетворение бедной семье, чем богатой.

Как показывает данный пример, термин эффективность, который используется в этой статье для обозначения такой аллокации ресурсов, при которой ценность максимизируется, имеет такие ограничения, как этический критерий принятия решения в обществе. Понятие полезности в утилитаристском смысле также имеет серьезные недостатки и не только потому, что ее трудно измерить готовностью платить.

Тот факт, что один индивид имеет больше возможностей получить удовольствие, чем другой, не является удовлетворительным доводом в пользу принудительного перераспределения богатства от второго к первому. Другие известные этические критерии имеют свои серьезные недостатки.

Многие экономисты предпочитают менее спорное определение эффективности, которое сводит термин к чисто добровольным трансакциям. Предположим, А продает гравюру на дереве В за 10 долл., обе стороны имеют полную информацию и трансакция не влияет на кого-либо еще. Тогда можно сказать, что аллокация ресурсов в результате этой трансакции будет доминирующей по Парето над аллокацией до трансакции. Доминирующей по Парето трансакцией (или «Парето-улучшением») является такая, которая увеличивает благосостояние хотя бы одного индивида, не уменьшая благосостояние остальных. (В нашем примере предположительно выиграл как А, так и В, и, по допущению, ничье благосостояние не уменьшилось.) Иными словами, критерием улучшения по Парето является единодушное согласие всех затрагиваемых сторон.

Кто же может возражать против единодушного согласия в качестве критерия общественного выбора? Только либерал XIX в., полагающий вслед за Джоном Стюартом Миллем, что каждый индивид должен иметь максимальное количество свободы, не нарушающее свободы кого-либо другого. Проблема возникает, если люди имеют предпочтения относительно потребления другими людьми. Представим себе общество, состоящее из двух индивидов (или двух однородных групп, чтобы быть несколько реалистичнее).

Протестант А не хочет, чтобы католик В читал католическую Библию. А предпочитает, чтобы католическая Библия была запрещена, но если это невозможно, то его наиболее вероятный второй выбор будет состоять в том, чтобы прочитать ее самому, поскольку он считает себя достаточно защищенным против католической ереси. Наименее предпочтительным его выбором будет чтение Библии католиком Б. Наилучшим вариантом для В будет, если А будет обязан прочитать католическую Библию — будучи протестантом, он «нуждается» в ней больше всего.

Второй выбор В — если только ему, В, будет дозволено читать эту книгу. Наименее предпочтительным выбором для него будет запрет Библии. Таким образом, единственная вещь, на которой сходятся и А, и Б, состоит в том, что лучше, чтобы А было разрешено читать книгу, чем чтобы ее было разрешено читать Б. Следовательно, это и есть лучший по Парето выбор. Но это одновременно и нелиберальный вариант, поскольку он подразумевает запрещение В чтения книги, которую он желает читать.