Почти единодушное игнорирование проблемы переходного кризиса было нарушено после 2 января 1992 г. Наши экономисты разделились на две большие группы. Одна (как правило, близкая к правительству) по-прежнему словно не замечала проблем кризиса, другая группа (в большей или меньшей степени оппозиционная проводимой экономической политике), наоборот, именно в кризисе увидела самую большую проблему и опасность для реформ. Приведем два высказывания, отражающие типичное отношение к проблеме представителей той и другой группы.
Е.Т. Гайдар: «И Франции конца XVIII века, и Мексике и России начала XX века потребовалось от 12 до 15 лет, чтобы вывести объем производства на уровень предреволюционного максимума.

В этой связи ...революционный характер крушения социалистической системы — самостоятельный фактор, усугубляющий... неизбежность падения производства в первые годы после краха социалистических институтов».
Л.И. Абалкин: «Масштабы спада производства и возникновение долговременно действующих тенденций ... превращают кризис в доминирующий фактор, а борьбу с ним — в первоочередную цель экономической стратегии».
Как видим, в первом случае проблема переходного кризиса рассматривается в более широком историческом контексте. Кризис выступает как неизбежное следствие преобразований, которое нужно перетерпеть. Во втором же случае кризис трактуется как объект активной экономической политики.
Но в целом, несмотря на то, что кризисная проблематика постепенно становится все более популярной, ее «вес» в экономической литературе остается довольно скромным, несоизмеримо меньше значения кризисного фактора в реальной жизни. В этой связи любопытен такой факт: в первом российском учебнике по переходной экономике ни одна из 40 глав не посвящена анализу спада производства. Из примерно 600 страниц лишь несколько уделено описанию кризиса, да и то — только инвестиционного. А ведь речь идет об одном из крупнейших экономических катаклизмов за всю историю человечества.
Можно сказать, что переходному кризису не повезло: он оказался среди тех проблем, внимание к которым не соответствует их значимости в реальной жизни. Главная причина сложившейся ситуации —динамика научных традиций в России и на Западе. На Западе интерес к изучению кризисов (спадов) практически к концу 1980-х годов уже угас. В России же этого интереса давно не было (если не считать изучения «чужих» кризисов, но это особая тема). Практически отсутствие специалистов по этой сложной проблематике и предопределило столь медленное продвижение в деле ее изучения.