Под строением слова имеется в виду не то, что известно каждому из школьной грамматики: слова простые, сложные, сложносокращенные, основа и окончание в слове, приставка, корень, суффикс. Под строением слова имеется в виду связь звукового комплекса слова с первосигнальным предметом обозначения и продуктивного содержания этой связи — ее лексическим значением, т. е. смыслом слова. Лингвистика издавна представляла слово как единство его звучания и смысла. А потому и язык в целом она традиционно объясняла как единство фонетических и семантических компонентов.

Но с появлением семиотики некоторые ее авторы стали сводить понятие слова к его звучанию, понятие языка — к системе материальных знаков, представлять язык как сугубо материальное образование. В этом случае ставилось под сомнение само отношение языка к процессу мышления и продуцированию сознания. Развитие новой науки (семиотики) оборачивалось отрицанием результатов, полученных ранее языкознанием Возражая против такого подхода, лингвист Р. А. Будагов резонно отмечал: «Если значение слова — это неотъемлемая часть слова, входящая в него органически, если без значения нет и самого слова, а только «пустое звучание», то, следовательно, слово не может быть простым знаком».

Почему в семиотике оказалось возможным сведение понятия о слове к его звучанию (к знаку), а языка — к системе знаков? Во-первых, сыграла роль традиция, начавшаяся с Ч. Пирса и Ч. Морриса в западной литературе. Во-вторых, знаковый характер языка, слышимый и видимый, очевиден. А чтобы выявить связь знака с предметом обозначения, нужны теоретические исследования способности человеческого мозга вырабатывать нервные связи, образующие структуру слов во врожденной морфологии мозга. А без этих исследований связь знака, его значения и предмета обозначения оказалась в семиотике неопределенной: не то она в голове человека, не то вне ее. Чисто умозрительные интерпретации проблемы знака, значения знака и предмета обозначения, не ориентированные на рассмотрение работы мозга и двух сигнальных систем, предопределили спорный и малопродуктивный характер семиотики. Идея И. П. Павлова о двух сигнальных системах не была использована даже в работах советских авторов. Невнимательное отношение к выбору методов теоретического исследования всегда оборачивается скудостью результатов.

Правильная интерпретация проблемы связи знака, значения и предмета обозначения предполагает в качестве своей методо-логической предпосылки правильное, диалектико-материалистическое понимание взаимоотношения материального и идеального. Языковой знак (например, звучание слова) и первосигнальный предмет, обозначаемый второсигнальным знаком,— явления материальные. А значение знака (смысл слова) — явление идеальное. По справедливому замечанию В. М. Солнцева, значение знака «бесполезно искать где бы то ни было, кроме как в головах людей». Звучание слова в процессе общения людей движется в объективном пространстве. Предмет, обозначаемый звучанием, находится тоже в пространстве, удаленном от человека. А значение звучания слова находится в морфологии человеческого мозга. Отсюда встает вопрос: как звучание, значение и предмет связаны между собой? Такова главная проблема семиотики.

Какими факторами можно обосновать ответ на поставленный вопрос, если не обращаться при этом к способностям человеческого мозга соединять нервной связью встречные возбуждения, идущие от первосигнальных и второсигнальных раздражителей? Кроме упомянутых способностей мозга, обосновать связь знака, его зна-чения и предмета обозначения нечем. Тем не менее вопрос об этой связи ставился задолго до открытия И. П. Павловым способностей человеческого мозга вырабатывать временные нервные связи. Он старше не только семиотики, но и лингвистики.

Из приведенных суждений Секста Эмпирика явствует, что стоики ставили вопрос об отношении звучания слова к его смыслу и тому объекту действительности, отражением которого является смысл слова.