Вернемся к нашей типологии.
1. Другие принудительные трансферты; такие как фиксирование цены и уклонение от уплаты налогов, неправомерность которых не могла быть признана общим правом.

2. Добровольные и потому, предположительно, максимизирующие ценность обмены, возникающие в рамках деятельности, объявленной государством вне закона. Примерами подобных обменов являются проституция, продажа порнографии, продажа детей для усыновления, продажа регулируемых транспортных услуг по ценам, не опубликованным в тарифах перевозчика, а также торговля наркотиками.

3. Определенные угрожающие, но не нарушающие правовых норм подготовительные акты, такие как безуспешная попытка тайного заговора с целью убийства, когда жертва не несет ущерба и элементы правонарушения отсутствуют (но они присутствовали бы, если, например жертва не знала бы о попытке в момент ее совершения).

4. Поведение, которое, будучи дозволенным, усложнило бы действие других норм общего права. Примерами являются бегство с места аварии и сокрытие активов от назначенного судом кредитора.

Однако почему все эти пять категорий не могут быть отнесены к неумышленному причинению ущерба? При ответе на этот вопрос сразу хочется возразить против категорий 3 и 4: никто не страдает. Но зто поверхностный ответ. Мы могли бы позволить тому, кто находится под защитой права, подавать в суд с целью получения карательных компенсационных выплат.

Более хороший ответ, но не полный, заключается в том, что выявление преступления затруднено, когда отсутствует жертва, способная сообщить о правонарушении и дать пока зания против преступника. Карательные выплаты могут быть увеличены, чтобы учесть трудность выявления преступления. В принципе, эта мера может применяться и при преступлениях категории 4.

Однако мы увидим, что чем выше оптимальный уровень карательных выплат, тем меньше вероятность того, что они окажутся осуществимой санкцией. Другой вопрос о категориях 3 и 4: почему следует наказывать действия, которые никому не причиняют непосредственного ущерба? Для категории 3 ответ лежит за пределами экономики; экономисту трудно понять, почему, если преступление действительно "лишено жертвы", преступника все равно следует наказывать.

(Конечно, внешне лишенные жертв преступления могут, как и другие контрактные обмены, оказывать влияние на третьи стороны; примером может быть продажа спиртных напитков уже выпившему водителю.) Для категории 4 ответ тесно связан с вопросом, к которому мы теперь обратимся: почему правовое регулирование гражданских правонарушений неадекватно для категорий 1 и 2 (принудительные трансферты, нарушающие принципы общего права или законов, принятых государством).

Надлежащая санкция против чисто принудительного трансферта, такого как воровство, несколько превышает оцененный правом ущерб жертвы — причем зто дополнительное увеличение направлено на то, чтобы перенести трансферты в рамки рынка во всех случаях, когда трансакционные издержки не являются чрезмерно большими.3 Таким образом, компенсационные выплаты, равные рыночной ценности, должны быть неадекватными, даже если владелец оценивал соответствующий товар по рыночной цене.

Он мог бы оценивать его и по более высокой цене. (вспомним, что рыночная цена является ценностью для предельного, а не для среднего покупателя). Право не может легко измерить субъективные ценности, так что зто аргумент в пользу добавления весьма серьезной суммы к компенсационным выплатам, основанным на рыночной ценности, — аргумент в пользу значительных карательных выплат при воровстве.