То, что понимается под совершенной конкуренцией, на самом деле есть модель, которая может многое сказать о системе цен, но мало что говорит о конкуренции и организации фирм. Вероятно, причина тому — интеллектуальные истоки этой модели, восходящие к спорам между меркантилистами и фритредерами в XVIII в. Эти споры велись не по поводу конкуренции per se [как таковой] и уж заведомо не по поводу организации фирмы. Спорным вопросом были адекватные масштабы правительственного контроля над хозяйственной деятельностью в Англии и континентальной Европе.

Необходимо ли централизованное планирование, чтобы избежать экономического хаоса? Адам Смит хотя и допускал ограниченную роль государства, убедительно обосновывал отрицательный ответ на этот вопрос. Последовавшее противоборство между "смитианцами" и "инакомыслящими" привело к более внимательному изучению необходимых условий такого функционирования ценовой системы, при котором аргументы Смита получили бы подтверждение. Почти через 200 лет эти условия были формализованы в виде модели совершенной конкуренции.

Интеллектуальным достижением этой модели было полное абстрагирование от централизованного управления экономикой (Demsetz, 1982). Объект моделирования — не конкуренция, а крайняя децентрализация. С помощью этой модели можно оценить, ведет ли полная децентрализация к хаотическому размещению ресурсов. Действующие лица модели максимизируют полезность или благосостояние и при этом полностью игнорируют решения других, а по сути даже и само их существование.

Одинаковые цены (при заданной технологии) приводят к принятию однотипных решений независимо от того, есть ли еще кто-нибудь, кто реагирует на эти параметры. Такое обезличенное максимизирующее поведение если и является конкуренцией, то охватывает лишь весьма ограниченное множество разновидностей последней. Как указывает Найт, здесь нет мотива "делать лучше, чем другие". Отождествление такой модели с конкуренцией принесло немало вреда. Подлинное имя данной модели — совершенная децентрализация.

На теоретическом уровне децентрализация реализуется путем допущений, устанавливающих, что власть или приказы не играют никакой роли в координировании использования ресурсов. При выборе руководствуются исключительно извне заданными параметрами — вкусами и технологиями, а также параметрами, значения которых определяются на обезличенных рынках, — ценами. Все эти параметры находятся вне пределов контроля каких-либо действующих лиц или институтов, фигурирующих в модели, поэтому указанные допущения устраняют какую-либо роль власти при размещении ресурсов.

Принятие таких допущений полностью оправдывается тем, что теория приносит замечательный плод — компактную, согласованную, утонченную и в то же время простую модель, из которой выводится равновесие как следствие крайней децентрализации собственности на ресурсы. Эта модель служит мощным инструментом не только для понимания того, каким образом цены управляют принятием решений в децентрализованной экономике, но и для оценки воздействия экзогенных изменений значения параметров, которые в модели считаются заданными извне. Можно сравнительно легко рассчитать влияние изменений налоговых ставок, тарифов или последствия мер по поддержанию постоянного уровня цен.

Такая модель мало что дает для понимания функционирования административно-командной экономики или структурированных центральной властью политических процессов. Так, приложение модели к государственным финансам позволяет понять, каким образом система цен "переваривает" налоги, но никак не способствует пониманию поведения политических партий. Модель отбрасывает лишь тусклый свет на правовые институты. Считается, что торговому обмену не сопутствуют воровство и мошенничество. Неявно предполагается, что столь важная для функционирования механизма цен система прав собственности действует при торговом обмене без издержек.
Оправданием таких абстракций может служить то, что реальная цель модели заключается в изучении размещения ресурсов при отсутствии власти.