На начальном этапе индустриализации в Азии из-за слабости местного предпринимательства задача формирования госсектора практически не имела альтернативы. В Китае, Афганистане и Турции государственная собственность создавалась при поддержке СССР. Хотя впервые государственная собственность стала оформляться в Таиланде, наибольшее внимание еще в 30-е годы XX в. привлек опыт Турции, где получил распространение «этатизм». Видимо, сказалась территориальная близость страны к Европе и информированность о происходивших в ней событиях. В Турции слабость национального частного предпринимательства, засилье иностранного капитала и давления привели к разрастанию государственной собственности, на основе которой происходил первоначально почти весь процесс развития. Примеру Турции последовал Китай, где становление госсектора стимулировали гражданская война и японская агрессия.
Огосударствление хозяйства в странах Запада, получившее широкое распространение в 50-е годы XX в., было обусловлено двумя разными задачами: усилением воздействия государства на воспроизводство с целью структурной перестройки или поддержкой частных предпринимателей стагнирующих отраслей. В Индии и некоторых других странах Южной и Юго-Восточной Азии сложилась несколько иная ситуация: государство, взяв на себя тяготы создания высокозатратных отраслей, оставляло частному бизнесу весьма привлекательный сегмент производства потребительских товаров для внутреннего рынка, огороженного к тому же высоким таможенным барьером. Такой подход оказался не очень дальновидным: частный сектор не боролся за внешние рынки, а хронический недостаток валюты сдерживал развитие государственных предприятий тяжелой промышленности. Складывался механизм подавления конкурентоспособности национальной промышленности, который экономисты нередко называли «паразитический капитализм».
Куда более эффективными, чем в странах Южной Азии, были отношения государства и бизнеса в Японии, новых индустриальных странах, а позднее в КНР. Государство целенаправленно выращивало мощные и конкурентоспособные на внешних рынках компании или же создавало необходимую инфраструктуру для экспортной экспансии малого и среднего бизнеса. Предприниматели и чиновники становились партнерами в борьбе за внешние рынки, принадлежность компаний к частному или государственному сектору не имела значения. Более того, так называемый бюрократический капитализм, сложившийся на Тайване на основе единства власти и крупной собственности (как правило, при подчиненном положении последней), оказался эффективным не только во внешнеэкономической, но и в социальной сфере. Тайвань принадлежит к числу очень немногих мест в Азии, где в 60-80-е годы динамичный экономический рост сопровождался сокращением неравенства в доходах. В 1972 году на острове была инициирована одна из первых в Азии программ борьбы с бедностью. План сяокан (скромное благополучие) предусматривал расширение благотворительных мероприятий, помощь в трудоустройстве, профессиональном обучении и переподготовке, строительство жилья для малоимущих.
В Азии позиции госсектора, его эффективность и роль в экономике сильно различаются даже в типологически близких странах.
В Сингапуре, например, госсектор рассматривался как инструмент стимулирования научно-технического прогресса и важный элемент инфраструктуры благоприятного инвестиционного климата. В 1965—1980 годы капиталовложения в предприятия госсектора увеличились более чем в 10 раз: с 213 млн. до 2,35 млрд. сингапурских долларов. К концу этого периода на долю государственного сектора приходилось 35% ВВП. Он был представлен весьма эффективными компаниями, работавшими в технически сложных областях, включая ВПК. В то же время в Гонконге госсектор (если не считать компаний и банков КНР) почти никогда не играл сколько-нибудь заметной роли в промышленности и эко-~ номике в целом.
На Тайване доля госсектора в промышленном производстве была особенно высокой в 1952 году - тогда она достигла 53%. В результате опережающего роста в частном секторе этот показатель снизился до 36% в 1964 году и 20% к концу 90-х годов. Однако абсолютная мощь госсектора за эти годы многократно усилилась благодаря высоким темпам роста экономики в целом. А в Республике Корея уже в конце 70-х годов доля госсектора не превышала 10% ВВП.
90-е годы прошлого века экономисты назвали десятилетием приватизации. Кроме того, в тот период значительная часть производственных мощностей в латиноамериканских и переходных странах перешла под контроль западных инвесторов. В самом начале XXI века в мировой экономике наблюдалось некоторое снижение объемов притока ПИИ. Одна из причин этого — резкое снижение прямых иностранных инвестиций, связанных с приватизацией. Продажи государственной собственности иностранцам в мире в целом сократились с 50 млрд. долл. в 2000 году до менее чем 20 млрд. долл. в 2003 году. Причем в развивающихся странах такого рода инвестиции уменьшились с 33 млрд. долл. в 1998 году до 3,5 млрд. долл. в 2003 году.
В странах Азии (за исключением Турции) приватизация не приобрела массового характера. Она практически не затронула основ экономики стран-нефтеэкспортеров — государственных нефтяных компаний. В Иране были приватизированы главным образом государственные предприятия текстильной, автомобильной, пищевой, химической и цементной промышленности, а также некоторые объекты, принадлежавшие исламским фондам. Нефтяная и горнодобывающая промышленность, банки, электроэнергетика, металлургия, а также значительная часть машиностроения остаются в государственной собственности.
В Малайзии весьма осторожная политика приватизации государственных предприятий ориентировалась, помимо прочего, на укрепление экономических позиций коренного населения (малайцев). На Тайване из 50 объектов, намеченных к приватизации в конце 80-х годов, новых хозяев за 15 лет обрели лишь 20: сказывается, в частности, мощное протестное движение занятых в госсекторе.
В Индии из 40 крупных государственных компаний, акции которых было решено продать частному сектору в 90-е годы, лишь в одном случае было продано более 50% пакета. В семи случаях правительство сохранило 50-60% участия, еще в семи - 60-75%. В 25 компаниях было продано менее 25% акций.
В Китае избегают термина «приватизация», под реформой госсектора обычно имеют в виду акционирование крупнейших предприятий, при котором контроль, как правило, остается в руках государства. В целом же реформа госсектора, начавшаяся во второй половине 90-х годов, велась по принципу «контролировать крупное, отказавшись от мелочной опеки». В частные руки или в коллективную собственность старались передавать мелкие предприятия, одновременно консолидируя в национальных концернах крупную собственность. Частный сектор развивался в стране не вместо государственного, а вместе с ним.
Реформа государственных предприятий Китая, отличаясь значительным своеобразием,

способствовала успешной адаптации страны к мировой экономике. В постепенных преобразованиях системы регулирования рынка административные рычаги соседствуют с денежными. КНР добилась плавной трансформации плановой экономики в режим стабильного и динамичного роста, который уже в значительной мере опирается на индивидуальную инициативу. При этом госсектор наращивает инвестиции в инфраструктуру, научные исследования и разработки, то есть в такие сектора, где коммерческая отдача приходит не сразу.
К числу несомненных удач китайских реформаторов следует отнести налаживание продуктивных отношений с зарубежной диаспорой и ее предпринимательской частью. Государству удалось встроить капитал хуацяо и тунбао в национальную экономическую стратегию путем создания совместных предприятий, своеобразного размена доступа на внутренний рынок и к производственным ресурсам страны на доступ к внешним рынкам. Яркой иллюстрацией эффективности политики в отношении зарубежной диаспоры стало возвращение Гонконга под суверенитет КНР в 1997 году.
Китайские экономисты считают, что для повышения внутрихозяйственной эффективности и внешнеэкономической конкурентоспособности предприятий только сдвигов в сторону большего разнообразия форм собственности недостаточно. Поэтому рыночные реформы, как и преобразования собственности, необходимо подчинять политике развития. В ее арсенале должен быть представлен весь спектр инструментов: просветительских, идеологических, кадровых. Решающее значение имеет создание встроенных в национальную систему современных предприятий механизмов технологической модернизации и научного управления производством.
Все более заметным элементом экономической жизни Азии становится государственная поддержка фермеров. Она достигла значительного размаха в Японии, Республике Корея, на Тайване, в Малайзии и Таиланде. Первые шаги в этом направлении предпринимают в КНР.
Происходящая в странах Азии информационная революция дает им еще один важный ресурс. Заметно повышается эффективность управления, оперативность и квалификация бюрократии. Взаимный скептицизм бизнеса и государства постепенно преодолевается, к тому же даже крупный бизнес не может обойтись без государственной поддержки на внешних рынках.